начало игры;
Девушка тихо зашла в просторное помещение и мерными шагами прошла к одному из ряду скамей. Пока еще не появилось много девушек для вечерней молитвы, но как примерная послушница она всегда приходила вовремя. Недльзя было сказать, что это очень нравилось Кейт, но несмотря на это такой вариан жизни уже вошел в привычку. В конце-концов это было лишь ее решение.
Сестры опаздывают, что интересно могло задержать их в такое время?
Она вздохом, практически беззвучно сопроводила свой передвижение, а затем все так же тихо села на скамейку и тихим голосом начала молиться. Она знала многие молитвы, которые смогла выучить за год. Эшли вообще любила разбираться в этих текстах и прочей незаурядности. Может кому-то в тягость было все это запоминать, но явно не ей.
Девушка сидела практически с краю, поэтому особо не попадалась на глаза. Просидела она таким образом примерно пол часа, а затем произнеся последнее слово в своей пропащей голове, плавно встала и окинув помещение пошла к выходу. За это время появилась пара-тройка девушек, пришедших именно за тем, чем приходила Катя. В прочем они так и остались за ее спиной, а Кейт, все так же плавно и непринужденно вышла из помещения и посмотрела на ручные часы. Было еще достаточно рано, а она давно привыкла делать домашнюю работу ближе к девяти, так было куда удобнее и никто не мешал.
Эшли пошла в сторону комнаты своего хорошей знакомой, хотелось поговорить с кем-то, кто не стал бы смотреть на тебя как на подопытного кролика.
> комната 23.

Отредактировано kate- (2010-04-25 01:12:39)

<-- Из общежития

- Вот. Это наша церковь. Она посвящена святой Агнессе... если честно, не знаю, которой из них, но подозреваю, что Агнессе Римской, - Делла указала рукой на изящное здание, к которому они постепенно приближались. - Родители когда-то едва не назвали меня в честь этой святой, но потом имя Аделаида понравилось им больше. Считается, что святая Агнесса покровительствует этому монастырю и всем нам.
Зайдя внутрь величественной постройки, Делла привычным жестом смочила пальцы в кропильнице:
- In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.
Она привычно перекрестилась, преклонив колено, прежде чем войти в помещение для молящихся. Ритуал уже давно не вызывал у девушки тех чувств, которые должен бы был - ни единства с остальными католиками, ни благоговения при входе в святилище она не ощущала. Только пустота - на том месте, где должна была быть отзывчивая и трепетная душа.
Подождав свою подопечную, Делла продолжила путь. Совсем рядом с алтарем стояли две другие послушницы, которые переговаривались, видимо, уже закончив с утренними молитвами. Больше никого не было.
Впрочем, мне помешать молиться сложно. Интересно, как Лайла относится к вере?
Аделаида кинула осторожный взгляд на соседку и, отметив улыбку и взрывоопасный взгляд, внутренне насторожилась.
Вряд ли трепетно. Ладно, справимся. Главное, чтобы она не устраивала здесь шоу, которое привлекло бы внимание старших сестер. Со всем остальным... справимся.
- Давай сядем здесь, - предложила Делла, когда они дошли примерно до середины залы.
Руби сделала приглашающий жест рукой в направлении скамьи, которая стояла справа от прохода. В утреннем свете, проходящем сквозь витражи, хрупкая, тонкая, с ее серебряными легкими волосами Лайла казалась сказочной.
Наверное, ее будут отождествлять с ангелом. Если она сделает лицо попроще.
- Если хочешь, можешь воспользоваться моим молитвенником, - в церкви Аделаида всегда старалась говорить тише, из-за чего ее голос становился еще мягче, еще ниже и глубже, но при малом скоплении людей и из-за великолепной акустики помещения, ее слова все равно разносились на несколько метров вокруг.

Делла все еще была несколько... напряжена, хотя теперь ее спутница надела на себя маску, приличествующую ситуации. Она не знала - чего стоит ждать от новой знакомой, и чего не стоит, как та поведет себя в той или иной ситуации. А ведь это было важно - невероятно важно! - потому что любые действия сестры-подзащитной скажутся на сестре-хранительнице, и, пускай та в аббатстве лишь первый день, любой проступок Лайлы будут вменять в вину Аделаиде - не доследила, не справилась с обязанностями, не смогла защитить от впадения в скверну или от искушения.
Успокойся.
- Как знаешь, - опустившись на скамью, Делла опустила ресницы, делая вид, что полностью закрыла глаза. Однако боковым зрением она продолжала наблюдать за Лайлой - та никогда бы не смогла этого заметить.
Странно. Все странно. Я совершенно отвыкла от людей и от того, что приходится угадывать чужие мысли и побуждения. Я разучилась понимать окружающих. Почему?
С уст срывались привычные слова молитвы, произнесенные едва слышным шепотом: "Angelus Domini nuntiavit Mariae...  Ave Maria... efficiamur promissionibus Christi... eius et crucem..." Зазубренная скороговорка - не более того, зазубренная, чтобы ее, Руби, оставили наконец в покое и не дергали по любому поводу. Она притворялась каждый раз, когда входила в церковь, притворялась верующей. И, можно сказать это по праву, Аделаида великолепно играла эту роль. И лишь потому, что это была актерская игра, а не нечто большее, она не стала делать своей спутнице замечаний.
-  Amen.  Gloria, - закончила она молитву и подняла голову, кинув взгляд на великолепное распятие, размещенное над алтарем. Последовали несколько секунд молчания. - Лайла... сестра Лайла... скажи мне, ты ведь не слишком трепетно относишься к вере, не так ли?
Делла развернулась к соседке и упрямый вьющийся локон, выбившийся из-под покрова, упал ей на лицо:
- Почему ты здесь? Твоя мать - католичка и она пытается обратить тебя в свою веру?

- Вот как, - Делла откинулась назад, прильнув спиной к прохладной спинке лавки. Она опустила ресницы и некоторое время молчала, взвешивая слова. - Это нелегко. Здесь... не любят инакомыслие, как ты, наверное, и сама понимаешь.
Пальцы Аделаиды рассеяно скользили по тисненой обложке молитвенника, в который было вложено больше десятка закладок, так что они все топорщились в разные стороны. Сейчас, когда в церковь не набилась еще толпа шепчущихся и перемигивающихся (или истово молящихся, что тоже бывало, и не редко) обитательниц монастыря, здесь было тихо и спокойно. Почти так же спокойно, наверное, как в могиле.
М-мда, не погладят меня по голове старшие сестры за такие слова. Впрочем, надеюсь, они просто ничего не узнают.
- С другой стороны, в голову к тебе никто не залезет, так что легче всего будет сделать вид, что ты следуешь их правилам, но на самом деле играть по своим собственным, - Делла открыла глаза и, склонив голову на бок, пристально посмотрела в лицо Лайле. - Навязывать чужому монастырю свой устав - это безумие. Жить по его уставу... иногда слишком сложно. Тем не менее, безвыходных ситуаций не бывает. Можно балансировать в посреди.
Она указала легким кивком на преподавательницу, которая разговаривала с какой-то послушницей совсем рядом с алтарем.
- Это сестра Дэмиони, она преподает философию у старшего класса. Послушницы обязаны присутствовать на утренней молитве. Не смотря на то, что большая часть обитательниц монастыря еще не собралась, мы уже можем уйти, так как в случае необходимости мы сможем сослаться на ее присутствие при совершении нами обряда, - Делла немного дерганно пожала плечами. - Впрочем, по-хорошему, следовало бы подойти и поздороваться с ней... но мне не хотелось бы вмешиваться в милую беседу этих дам. Пойдем завтракать?

---)) Ворота.

Около входа в часовню, Слава остановилась и принялась капаться в своей сумке, что-то ища. Наконец она нашла кружевной шарф  небесного цвета и протянула Аэре
- Пани, возьмите.
И осторожно толкнула тяжелые двери, открывая вход - в царство мира  и света. Слава накинула на волосы покров, и вошла чуть склонив голову. Девушка прошла вперед и остановилась перед распятием.
Взлёт и Падение! Мы были с неба звёздами,Купались в своих лучах.И нам казалось вполне серьёзным Всё,что обещали друг другу тогда.Взлёт и падение!И миллионы красивых фраз.Прости и прощай.И не нужно винить себя,В этом мире нет места для нас
Слава не любила бывать в часовнях....потому что...
…не хочу тебя терять. Эта нежность без возраста, твоя красота не имеет соперниц, мое сердце хочет только тебя. Я всегда буду жить только для тебя, и буду идти за тобой, куда бы ты ни пошла...
Перед глазами то утро. Конная прогулка. Лошади испугались и понесли.
Крик Раны...после тишина....
Рядом тихо гаснет ночь Беспомощных огней И ко мне приходит пустота И я иду за ней Ближе к краю, в памяти боль стирая, Послушным пламенем, ведь что такое смерть? Я не знаю, я ничего не знаю, Я просто вижу свет, и в нем хочу сгореть...
Она стояла спиной к Аэре, не хотела повернуться, что бы кто-то видел боль в ее глазах. Одинокая слезинка сверкнула на щеке.

Слава смотрела сквозь распятие, сквозь стены. Туда назад в прошлое.  Девушка стояла и ничего не видела
Если б только ты могла видеть слезы в моем мире, из которого ты ушла Если б только ты могла излечить раны в моем сердце снова Даже когда я закрываю глаза Вижу твой образ, И снова я понимаю, что Ты потеря, которую я никогда не верну...
Стало на миг так больно, что пришлось закусить губу, чтобы не проронить не звука. Тонкая струйка крови медленно потекла по подбородку.
Почему ты ушла? Зачем ты покинула меня? - безмолвный крик звучал  в ушах Славы до сих пор, когда ей сказали, что случилось.
Она потом была там, когда все было покрыто ровным ковром зеленой травы.
Я буду присматривать за тобой, девочка моя - тихо шептала ей Рана во сне
в небе горит луна безумно холодного цвета.
я не могу сказать прощай. наши с тобой сердца так болью задеты, я буду ждать , ты обо мне не забывай- снова шептала девочка. Тогда и сейчас.

Боль была повсюду. Она заполняла собой все и казалась становилась смыслом жизни, центром мироздания и вселенной. . Слава, ты сильная. Ты сможешь выдержать это. - в голове звучал голос Раны, так явственно и четко.
Мир перестал быть четким и рациональным, он просто стал расплываться и калебаться. Так случалось иногда, когда вдруг появлялись слезы. Слезы, не проносившие не облегчения, ничего.
Мир перестал быть рациональным. Он сейчас просто был.
   Любовь и смеpть, добpо и зло...
   Что свято, что гpешно, понять нам сyждено.
   Любовь и смеpть, добpо и зло,
   А выбpать нам дано - одно...
Потому, когда на плечо легла ладонь, Слава просто обернулась и посмотрела в глаза Аэры. Слава сначала хотела что-то произнести, но слова не хотели разбивать этой сумашедшей, звенщей тишины, которую только нарушало потрескивание свечей.

Девочка, ребенок в душе, она с трудом выплывала из омута памяти, который вот так всплыл. Ладони, лежавшие на плечах, словно обжигали и морозили одновременно. Темно-синие, почти черные глаза девушки встретились с серо-зелеными глазами Аэры, Слава мимолетом осознала, что тонет в этих глазах.
Девушка молчала. Потому она дала вывести себя из часовни. На выходе она обернулась и посмотрела на распятие.
Сейчас Слава казалась такой беззащитной и хрупкой.
В душе звучала музыка, музыка печальная и еле слышная.
Так идя, они дошли до беседки.

---))) Беседка