<--- Ворота

- Входи, - Руби толкнула тяжелую дубовую дверь, открывая ее перед своей новой соседкой. - Тут все не очень хорошо обжито, потому что раньше я жила одна. Тем не менее, боюсь, что этому месту предстоит стать твоим домом на ближайшее время.
Где-то глубоко в сердце Аделаида почувствовала легкое чувство то ли стыда, то ли вины - она едва не сошла с ума от одиночества, и очень ждала, когда наконец старшие сестры решат кого-нибудь к ней подселить. А теперь, когда этот момент настал, она даже не могла встретить свою сожительницу так, как это полагается.
Войдя сразу же за Лайлой, старшая опустила чемодан, от переноса которого все же слегка заныло плечо, возле свободной кровати. Свежее постельное белье, сложенное аккуратной стопкой, лежало поверх покрывала, рядом лежала столь же аккуратно сложенная форма послушницы - не было ни малейшего сомнения, что она подойдет девушке идеально, ведь старшие сестры наверняка потребовали мерки от ее опекунов. На рабочем столе Деллы горела голубоватым светом одинокая лампа, и, как только у девушки освободились руки, она зажгла еще три светильника - сиреневый, стоявший в книжном шкафу, и два белых, прикрепленных к стене по обе стороны двери. Свет четырех ламп мягко смешался между собой, оставляя совсем немного места по углам комнаты для глубокого мрака.
- Здесь есть крохотная ванная комната, если ты захочешь принять душ после дороги, - Делла встала на цыпочки и, перегнувшись через рабочий стол, закрыла окно, сквозь которое в комнату пытался пробраться утренний туман. - Правый стол и правая кровать, если стоять спиной ко входу - мои, ровно как и пара полок в комоде, хотя большая часть его свободна. Остальным можешь распоряжаться по своему усмотрению. Ах да...
Аделаида выдвинула ящик левого стола и достала из него крохотный ключ на длинной цепочке, который, пожалуй, можно было бы даже носить на шее. Развернувшись, она подошла к Лайле и протянула ключ ей.
- Он твой. Запирает ящик стола и больше ни на что не годен. Я до сих пор точно не знаю, есть ли у старших сестер копии этих ключей, но вроде бы нет, - голос за все прошедшее время так и не стал громче или тише, ни разу не отразил ни единого чувства, продолжая литься мягкой волной тягучего меда. - Если захочешь что-то у меня спросить - не стесняйся. Я могу сразу не сообразить, что именно нужно рассказывать и показывать той, что впервые прибыла в монастырь, потому что никогда раньше этим не занималась.

- До шести утра я точно никуда не уйду, - мягко заметила Аделаида. - До этого времени нам запрещено покидать свои комнаты. Я выходила только за тем, чтобы встретить тебя.
Дверь ванной тихо хлопнула, как всегда, когда она закрывалась. Делла прикрыла глаза и тихо вздохнула, понимая, что дальнейший разговор невозможно до тех пор, пока ее новая соседка не закончит купаться.
Такая милая, когда смущается. Но очень сильно прячется. Из-за чего? У нее были настолько строгие родители?
Руби вернулась к своему столу и, сев за него, некоторое время смотрела на стопку чистых листов, лежавших в центре, после чего протянула руку за пером, обмакнула его в чернильницу и начала писать. Буква за буквой складывались в слова, а те - в короткие строки. Почерк у леди Донован был почти каллиграфический, выработанный продолжительными занятиями. Вспомнив единожды о времени, она вслед за этим подумала, что ее подопечной могли еще не рассказать о распорядке жизни в монастыре, а, так как за его нарушением неизменно следовало строгое наказание, это было просто небезопасно. Быстро закончив с этим, Делла на некоторое время просто замерла, словно восковая фигура - ее взгляд неподвижно остановился на полоске светлеющего неба, которую выло видно через неплотно задвинутые занавеси, а мысли вновь вернулись к болезненной, но привычной теме собственного грехопадения.
Поняв, что она снова слишком зациклилась на этом, Руби встряхнула головой и, словно очнувшись от долгого сна, осмотрелась по сторонам. Механическим движением расстегнув пару пуговиц на своей форме, она сняла с шеи ключ, похожий на тот, что вручила новой соседке, и, открыв свой стол, достала из него толстую тетрадь в черном переплете. Перо вновь оказалось в руках, и строчка за строчкой мысли стали ложиться на бумагу.

Отредактировано Adelaide Donovan (2010-06-25 12:39:27)

Услышав, что вода перестала течь, девушка захлопнула дневник, даже не потрудившись дождаться, пока высохнут чернила, которыми была написана последняя строка, и поспешно засунула его в ящик стола. Ключ легко повернулся в замке, запирая его, и занял законное место на шее Руби. Вот разве что застегнуть верхние пуговицы формы обратно она не успела, прежде чем пришлось разворачиваться лицом к Лайле.
Наверняка предложение расплывется кляксой. Неужели теперь мне придется вот так прятать тетрадь каждый раз?
- Не нравится? - поинтересовалась Делла, заметив недовольный взгляд соседки, когда та отложила форму в сторону. - С этим ничего не поделаешь - так или иначе придется ее носить.
Пронаблюдав манипуляции с корсетом, рыжеволосая пожала плечами и поднялась с насиженного места.
Старомодная штуковина. Неужели их до сих пор носят?
- Ты уверенна, что хочешь надевать... это? - тихо спросила Аделаида. - Говорят, это очень вредно для здоровья, и к тому же ни его, ни оказываемый эффект не будет видно под формой.
Тем не менее, она в легкой нерешительности взялась за концы шнура, потянула их сначала осторожно, чтобы натяжение было ровным по всей длине шнуровки, затем сильнее и сильнее, так, что корсет утянул и без того тонкую Лайлу почти в полтора раза, одновременно подняв ее пышную грудь.
Чудовищно. Издевательство над организмом.
- Как его завязывать? Просто на бант?

Затянув потуже узел на шнуровке, Делла завязала бант и отступила, задумчиво наблюдая за дальнейшими манипуляциями девушки с одеждой. Вспоминала, как сама впервые одевала эту форму и как презрительно кривила губы, глядя на себя в зеркало... потом перестала - достаточно быстро, потому что уже и в то время ей было практически все равно.
Вновь едва слышно вздохнув, девушка отступила еще немного, ловко развернулась на каблуках и упала на свою кровать, раскинув руки и сжав на несколько мгновений покрывало пальцами, тут же его отпустила. Руби продолжала наблюдать за новой соседкой из-под упавших на лицо багряных прядей.
Как я и думала. Ее мать, наверное, очень жестокая женщина.
- Это свойственно всем родителям в той или иной мере, - прокомментировала Аделина. - Но идеал все равно не достижим. А вот из тебя она скорее сделала сломанную куклу.
Боже, что я несу...
- Извини. Я сказала лишнего, - добавила Делла все тем же безучастным голосом, поворачиваясь на пстели набок и отводя волосы с лица, чтобы те не загораживали обзор. Покрывало безобразно смялось, но она не обращала на это внимание, так как прекрасно понимала, что впереди еще уйма времени, которого с лихвой должно хватить на повторную уборку постели. - Может, волосам стоит дать высохнуть как следует? Если хочешь, я могу помочь их расчесать и заплести. У тебя чудесные волосы, но, наверное, за ними очень сложно ухаживать... особенно в одиночку.

Небеса, какие интонационные модуляции. Маска-маска, я тебя знаю? Твердая броня, защищающая от внешнего мира, нежная девочка, пытающаяся казаться гордой и независимой женщиной. Как это... привычно. Зачем люди... зачем родители пытаются делать из нас богов? Затем, чтобы мы прятались затем от мира под прочной скорлупой своих масок? Зачем? За что?
Аделаида, грациозно выгнувшись, приподнялась на постели и села, забившись чуть дальше, прижавшись спиной к стене. Обувь она скинула на пол, не удосуживаясь унести ее на место.
- Ты здесь. Они тобой не манипулируют, лишая свободы? Впрочем, я не об этом. Всего лишь о физическом здоровье, - слова тяжелыми лепестками опускались на дно утренней тишины, окружавшей обеих девушек.
Аккуратно расстегнув заколки, придерживающие покров, Делла сняла его и аккуратно повесила на спинку кровати. Крупные кудри тут же расплескались по плечам кровавой волной, придавая послушнице немного мрачный и таинственный вид.
- Я бы все же дала им высохнуть на твоем месте. До утренней молитвы еще достаточно много времени, чтобы можно было не заботиться о внешнем виде.
Зачем я говорю все это? Для чего? Добьюсь только того, что она обидится на меня. Я, кажется, совершенно разучилась нравиться людям и все порчу. Наверное, мне лучше просто молчать... но как она тогда поймет меня?
К горлу Деллы подкатил ком, а к глазам - непрошеные слезы. Она никогда не плакала на людях с момента приезда в аббатство - с того самого первого дня, как только она нашла в себе силы успокоить ту первую истерику. Зато часто она рыдала по ночам, едва не разрывая зубами подушку, впиваясь в нее, чтобы за дверью или из стеной никто не смог услышать ни единого звука.
Сильная. Она не позволила слезам выплеснуться из глаз и на этот раз. Лишь повинуясь внезапному порыву протянула в сторону Лайлы руку с поднятой раскрытой ладонью - приглашающий жест.
Давай... давай, ты не дашь мне сойти с ума? А я... сделаю тебя живой. Давай?

Пожалуйста...
Пальцы протянутой руки чуть дрогнули. Делла почувствовала, как у нее поднимается температура - это часто случалось в последнее время. Возможно, она просто подхватила легкую простуду, а может быть просто слишком много думала в последнее время. Это случалось и раньше - тогда, когда она еще жила вместе с родителями. перед соревнованиями у Аделаиды всегда подскакивала температура, так что она почти не видела противника во время поединка - все плыло перед глазами, и ориентировалась лишь на звук. Но потом это прошло - рано или поздно любое повторяющееся событие становится привычным и перестает вызывать волнение.
И тут ее руки коснулась прохладная ладонь Лайлы - девушка едва не вздрогнула от этого прикосновения. Горячие пальцы осторожно сжали ледяные, словно пытаясь отогреть их. Сердце Руби билось через раз, в рваном ритме, пропуская удары, порой делая лишние. Зачем-то почему-то сходя с ума. Впрочем, сумасшествие давно поселилось в этой комнате - да и во всем этом монастыре - выжидая, подстерегая, выгадывая удачный момент, чтобы напасть.
Не одна... не одна в этой клетке.
Резко рванувшись вперед, Делла прижала к себе хрупкое создание.
- Ничего, - тихо сказала она привычно-ровным тоном. - Не обращай внимания, это скоро пройдет.

Хрупкая девочка легко выскользнула из объятий, оставив лишь память о своем присутствии в виде немного примятых складок на форме Аделаиды. Так, в свою очедедь, безучастно отвернулась, прислонившись щекой к стене, взгляд уходил куда-то в пространства, людям неведомые.
Зачем я сделала это?
- Извини, - тихо сорвалось с губ. - Извини, если напугала. Наверное, это просто депрессия. Я очень долго жила здесь одна. Это... тяжело.
Все то время, пока Лайла разбирала свои вещи, Делла просидела в одной позе, неподвижная, похожая на невозмутимую статую. Лишь удар колокола, который созывал всех обитателей монастыря к утренней службе, привел ее в чувство. Ресницы дрогнули и статуя ожила, задвигалась, поспешно поднимаясь с постели, расправляя складки на покрывале, приводя собственное одеяние в порядок, убирая волосы под покров.
Стремительно подойдя к своему столу, Делла взяла толстую тетрадь с конспектами, пару книг и автоматическую ручку. Взгляд упал на листок с расписанием. Посмотрев на него несколько секунд, Аделаида подняла его со стола и протянула своей новой сожительнице:
- Это распорядок дня - в монастыре за ним очень внимательно следят, и с непривычки достаточно сложно ориентироваться. Но его следует соблюдать хотя бы за тем, чтобы не получать наказаний, - с первых слов этой речи голос наконец стал громче, и больше не звучал надрывным, тяжелым шепотом. - До шести утра все остаются в кельях, затем следует утренняя молитва - присутствие на ней обязательно. Между ней и занятиями - завтрак. Ну что... пойдем? Я покажу дорогу к церкви и к трапезной. Если хочешь, то могу потом проводить и до учебной аудитории.

Жесткий сарказм в голосе юной девушки, чьим самым страшным оружием против жестокого внешнего мира могла бы стать невинная улыбка (о чем та, вероятно, даже не подозревала), не прошел мимо ушей Аделаиды. Как всегда, она отложила заметку об этом на дальнюю полку своей памяти, как всегда, внешне она не показала своих мыслей и чувств, в то время как губы Лайлы расплывались в злой улыбке, напоминавшей чем-то джокера из карточной колоды.
Злится на мать. Безусловно, я бы тоже злилась, если бы альтернатива не была еще более мрачна. Впрочем, она пострадала невинно, оказавшись запертой здесь на несколько лет, а я получила заключение в наказание за свое деяние. Как же ей здесь... придется нелегко, если она будет сопротивляться принятым порядком и уставу... бедная. Она ведь будет. Наверняка.
- Здесь не так плохо, как можно себе вообразить, - мягко заметила Делла, с трудом переборов желание провести кончиками пальцев по губам соседки, чтобы разгладить злую улыбку, смягчить ее. Впрочем, такое действие наверняка привело бы к большому скандалу.
Еще раз окинув комнату внимательным взглядом, чтобы проверить - все ли вещи занимают положенные им места, Аделаида открыла дверь и вышла в коридор. Она придержала створку, когда из комнаты выходила Лайла, мельком подумав, что это, наверное, скоро войдет в привычку, и плотно заперла ее затем. Делла старалась держаться рядом со своей подзащитной, чтобы в случае необходимости та всегда могла обратиться за поддержкой.
И все же интересно, как она выживает в этих чудовищных корсетах. В средние века дамы все время падали в обморок от них и все такое... Приспособление для пытки, в самом деле.

--> В церковь

Отредактировано Adelaide Donovan (2010-07-01 16:41:54)